Все так: возопиют каменья,
Апостолы коль замолчат,
Ослабят чистой веры звенья —
Наложат на уста печать.
Нет: Бога славили и славят,
Вопить каменьям не дано.
За веру пусть на дно отправят,
И подмешают яд в вино.
Защитников у Бога много,
Они встают в свой полный рост.
Не обрывается дорога,
Что нам оставил наш Христос.
ОХОТНИК
Охотник шел с ружьем по лесу,
В руках — «ни пуха, ни пера»,
Он с грустью не был перемешан —
Одвухсотграмился с утра.
Итак, он шел, верней, катился
Как колобок недосолен,
Но у сосны остановился —
В ветвях ворону видит он.
И как сумел так притаиться?
Так, по-кошачьи подойти? —
Лежит подстреленная птица —
На землю пух ее летит.
Из леса вывела дорога,
Блеснул реки знакомой меч.
Ворон еще на свете много,
Но разве о воронах речь?
* * *
Уже и осени намек,
Хоть гром еще и сбацает.
Залез опенок на пенек
С веселенькими братцами.
Задумчив ельник как Прудон,
Внизу кочкарник квасится.
И две березки над прудом
Успели перекраситься.
* * *
Ужаснейше мала планета.
Не все ведут дороги в Рим.
Доверьтесь опытам моим —
Вас не оставлю без ответа.
Не все в пирах бокалы бьются.
И я б сказал без лишних слов:
«Дороги все ведут в любовь.
Жаль только — там не остаются».
ВРЕМЯ
Оно идет. И шло до нас когда-то;
И после нас не переменит шаг.
Уверенно идет, молодцевато,
Движения желанием дыша.
Оно спешит не вглядываясь в лица,
Не ищет, где б халтуру пропихнуть.
Лишь только нам дана остановиться
Способность — постоять, передохнуть.
* * *
Не дьявол создал Землю и Луну,
Не дьявол создал свет и тишину.
Всевышний создал их, и, стало быть,
Я не могу все это не любить.
* * *
Ты уже не плачешь,
Ты уже забыла,
Что совсем недавно
Одиноко было.
Было очень грустно,
С тучи мчались льдинки.
А сейчас играют
Радости слезинки.
* * *
За окном опять непогода,
Шарит ветер по мокрой стене.
Неуютно. Уныло. Бесплодно.
Приучаю себя к тишине.
Не мечтаю о дальних странах,
О не встреченном не всплакну;
Все равно ты пожизненный странник,
Даже если прикован к окну.
И твоя, как у всех, дорога
За далекий уходит лес...
Непогода, опять непогода
От травы до самых небес.
* * *
Я так завишу от всего:
От этой крохотной былинки,
И от луны, от половинки.
Я так завишу от всего.
Я так завишу от всего:
От сини, солнечного света,
От осени, зимы и лета.
Я так завишу от всего.
Я так завишу от всего:
И от приветливого взгляда,
От грома, и от камнепада.
Я так завишу от всего.
* * *
Нашел ты точку опоры
На проводе высокого напряжения;
Криком будет воздух распорот,
Примет падения жерло.
Цветочки ли будут, ягодки,
А может дикомучения.
О, как ты цепляешься яростно
За жизнь, придавая ей
Огромное значение.
* * *
Любите слова родные, —
Громко скажу, не на ушко;
Хрупкие они такие,
Как елочные игрушки:
Упали на пол, и блестки
Как будто и были тут:
Осыпаны пола доски —
С мусором выметут.
О, наши глаза тусклые,
Не этим питаются досыта.
Не мишура — слова русские,
Но — золотые россыпи.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Теология : Альфред Великий. Боэциевы песни (фрагменты) - Виктор Заславский Альфред Великий (849-899) был королем Уессекса (одного из англосаксонских королевств) и помимо успешной борьбы с завоевателями-викингами заботился о церкви и системе образования в стране. Он не только всячески спонсировал ученых монахов, но и сам усиленно трудился на ниве образования. Альфреду Великому принадлежат переводы Орозия Павла, Беды Достопочтенного, Григория Великого, Августина и Боэция. Как переводчик Альфред весьма интересен не только историку, но и филологу, и литературоведу. Переводя на родной язык богословские и философские тексты, король позволял себе фантазировать над текстом, дополняя его своими вставками. Естественно, что работая над "Утешением философией" Боэция, Альфред перевел трактат более, чем вольно: многое упростил, делая скорее не перевод Боэция, но толкование его, дабы сделать понятным неискушенным в античной философии умам. Поэтому в его обработке "Утешение" гораздо больше напоминает библейскую книгу Иова.
"Боэциевы песни" появились одновременно с прозаическим переводом "Утешения" (где стихи переведены прозой) и являют собой интереснейший образец античной мудрости, преломленной в призме миросозерцания христиан-англосаксов - вчерашних варваров. Неизвестна причина, по которой стихи и проза, так гармонично чередующиеся в латинском оригинале "Утешения", были разделены англосаксами. Вероятно, корень разгадки кроется в том, что для древнеанглийского языка литературная проза была явлением новым и возникновением ее мы обязаны именно переводам короля Альфреда. Делая прозаические переводы, король был новатором, и потому решил в новаторстве не переусердствовать, соединяя понятный всем стих с новой и чуждой глазу прозой. Кроме того, возможно, что Альфред, будучи сам англосаксом, не понимал смешанных прозаическо-стихотворных текстов и решил, что лучше будет сделать два отдельных произведения - прозаический трактат и назидательную поэму. Как бы там ни было, в замыслах своих король преуспел. "Боэциевы песни" - блестящий образец древнеанглийской прозы и, похоже, единственный случай переложения латинских метров германским аллитерационным стихом. Присочинив немало к Боэцию, Альфред Великий смог создать самостоятельное литературное произведение, наверняка интересное не только историкам, но и всем, кто хоть когда-то задумывался о Боге, о вечности, человечских страданиях и смысле жизни.
